Первые свидания

Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла, По лестнице, как головокруженье, Через ступень сбегала и вела Сквозь влажную сирень в свои владенья С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость Дарована, алтарные врата Отворены, и в темноте светилась И медленно клонилась нагота, И, просыпаясь: "Будь благословенна!" - Я говорил и знал, что дерзновенно Моё благословенье: ты спала, И тронуть веки синевой вселенной К тебе сирень тянулась со стола, И синевою тронутые веки Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки, Дымились горы, брезжили моря, И ты держала сферу на ладони Хрустальную, и ты спала на троне, И - боже правый! - ты была моя. Ты пробудилась и преобразила Вседневный человеческий словарь, И речь по горло полнозвучной силой Наполнилась, и слово ты раскрыло Свой новый смысл и означало царь.

На свете всё преобразилось, даже Простые вещи - таз, кувшин, - когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твёрдая вода.

Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам с нами было по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке.

(Арсений Тарковский)

Море моей любви велико.

Кажется, все мои попытки жить вне головы закончились неудачно. Полным провалом, если говорить откровенно. В конце я всё время оставалась окровавленным голым сердцем лежать на обочине жизни, пока воображение не укутывало меня теплым одеялом идеалистических представлений об устройстве отношений между людьми на земле.

И я думала, что наверно я не права. Но ещё я думала, что принять реальность никак невозможно. Наверно это и есть фрустрация, хотя от подбора названия, скажем прямо, легче мне не становится. Главный итог этих попыток был один и тот же - выводы делались, а потом отметались за невозможностью с ними не то, что жить, но даже как-то хотя бы немного существовать. Мысли о смерти преследовали меня неустанно, сон не приносил облегчения, еда удовлетворения, идеи не рождались, цели не полагались, жить было решительно незачем.

Немного (много) отлежавшись, нарастив новый слой брони из светлой, не угасающей веры в ту самую любовь, я отправлялась на поиски идеала, и это не про идеального человека, но об идеальной совокупности двух людей и их чувства.

Вот я стою на берегу моря моей большой любви и плачу, потому что у меня нет лодки, чтобы его покорить. У меня есть руки и ноги, и я действительно хороший пловец, но ещё мне нужен отдых, потому что я смертный человек. Источники энергии к счастью ресурс возобновляемый, но ему нужна пища и остановки, чтобы наполнить тебя до краев заново.

На самом деле, на берегу в этот раз я совсем не стояла и уж конечно, ни о каких таких рисках не думала и ничего не взвешивала. Я с обрыва шлепнулась в это море, потому что никаких предвестников наличия моря на моей земле счастья быть одиноким не было. Ни бриза, ни чаек, ни причаливших кораблей. Поэтому я без задней мысли исследовала себя, как вдруг оказалась в соленой воде. А если ты упал с обрыва и почему-то остался живым, то надо плыть.

Я плыву, и я устала. Потому что я ударилась, когда упала, потому что у меня нет купальника и одежда сковывает мои движения, потому что я прошла по земле довольно много и упала уже уставшей, потому что я не плавала давным давно и в не самой лучшей форме.

Пока что меня спасает умение периодически распластываться по морю моей любви морской звездой и дрейфовать до тех пор, пока из конечностей не уйдут следы усталости и боли. Но море велико, и я не хочу на берег. Я хочу в нем купаться.

Мне нужно срочно стать русалкой.